Будущая профессия определяется сферой интересов, личных особенностей и веянием времени: когда-то модно было мечтать стать космонавтом, сейчас — юристом или менеджером. По статистике, каждый год пятая часть абитуриентов подает на юрфак: 16 тысяч человек из 100 тысяч поступающих ежегодно. В исследовании говорят о переизбытке таких специалистов. По мнению директора рекрутинговой компании Antal Kazakhstan, в долгосрочной перспективе, будут востребованы специалисты по продажам и ИТ-специалисты.

The Village встретился с четырьмя студентами и узнал, каково это — заниматься чем-то по-настоящему необычным.

Фотографии

Асем Жилкибаева

Тахмина Нуртаева

Сурдопедагог, 22 года

КазНПУ имени Абая

Когда я училась в школе № 13 в Таразе, в десятом классе металась между физикой и биологией: в технари хотела пойти только из-за количества грантов. В школе ругали за такую нерешительность. Учитель физики говорил: «Нуртаева, я на тебя столько времени убила», а учитель биологии все переживала, что не успеет меня подготовить. За четыре месяца до сдачи ЕНТ наконец я выбрала биологию.

После сдачи экзамена хотела пойти на медицину, а баллов не хватило. Я начала переживать: «Куда я пойду с моими баллами?». Сестра посоветовала пойти в КазНПУ на дефектологию — пятый предмет и проходной балл подходили. Поэтому при поступлении я не понимала ни специфики, ни особенности работы. Вроде бы профессию выбрала сама, но совершенно неосознанно.

Я начала переживать: «Куда я пойду с моими баллами?»

Родители советовали и давали направление, но решение всегда было за мной. Они всегда говорят: «Занятие не должно нравиться кому-то еще, кроме тебя». Специальность мне больше нравится, чем не нравится, ведь я вношу свой вклад в общество.

Через полтора года обучения я узнала, что университет готовит специалистов по четырем специальностям: логопед, сурдопедагог, тифлопедагог и олигофренпедагог. Начала узнавать и изучать каждое направление, чтобы понять, что мне интересно. Начиная с первого курса, мы проходили практику в школах для детей с нарушением интеллекта. На втором курсе шел набор стажеров в центр «Аутизм победим», где я простажировалась три месяца. Через некоторое время поняла, что тифло- и олигопедагогика — не мое. В сентябре 2017 года на четвертом курсе пошла в школу для детей с нарушением речи, но направление мне не понравилось. В декабре я начала работать в школе для детей с нарушением слуха.

Я работаю с детьми начальных классов, и мне это очень нравится. Каждый день ходить на работу меня мотивируют именно они. Дети словно нетронутый пластилин. Вот и получается — в работе ты как скульптор: от твоих стараний зависит судьба человека. Если сделаешь что-то не так, испортишь чью-то жизнь, поэтому стараюсь каждый день узнавать новые методики преподавания. Фигура, которая вырисовывается, — плод долгой работы. Это вдохновляет.

О своем выборе не жалею, однако что-то в системе образования я бы все-таки поменяла. Знания, которые дают в университете, неактуальны для нынешнего времени: нас учат по старым книгам, а иногда и книг не дают. А менять ничего не собираются, пока система не окупится. Поэтому студенты готовы учиться только тогда, когда с них строго спрашивают или грозятся отчислить. Сейчас важными являются только деньги и условное соблюдение норм. Что говорить об обучении особенных детей, когда у обычных учеников возникают из-за этого проблемы. Поэтому хочу стать достойным учителем, поделиться своими знаниями и опытом с детьми.

Мария Низовкина

Астроном, 19 лет

КазНУ имени аль-Фараби

Когда я говорю людям, что учусь на астронома, они ожидают душещипательную историю о звездном небе и желании его исследовать. На деле же все было гораздо прозаичнее. Я с детства знала, что буду заниматься наукой — математикой или физикой, но сомневалась в предмете изучения. В середине девятого класса просматривала гранты зарубежных вузов и увидела, что в австрийском вузе есть «Астрономия» и на нее можно выучиться бесплатно. Ради этого нужно год провести в казахстанском вузе на такой же специальности из-за двенадцатилетней системы образования в Европе. Поступила на астрономию в КазГУ. Когда рухнул тенге, мы обеднели в два раза, и я поняла, что с Австрией не срастется.

В моей семье все работают в науке: папа занимается альтернативной энергетикой, мама — программист, дедушка — изобретатель. Я выросла среди техники и измерительных приборов — люксометров, анемометров и прочих-метров. Поэтому родители к моему решению отнеслись спокойно: сначала удивились, но все же поддержали выбор. В девятом классе они подарили мне любительский телескоп, и мы вместе поехали в Парк президента, чтобы посмотреть на Суперлуние.

Я выросла среди техники и измерительных приборов — люксометров, анемометров и прочих-метров

Каждый астроном узко специализирован: кто-то следит за вращением Земли, кто-то за спутниками, кто-то может всю жизнь наблюдать за 20–30 звездами. Я даже и не думала, что специальность редкая. Когда поступила, оказалось, что в группе пять человек, и только я хотела изначально стать астрономом. Другие же — поступили из-за низких баллов или отсутствия грантов на других специальностях. Поэтому к концу первого курса единственный парень в группе совсем перестал ходить на пары и отчислился. Нас осталось четверо. Даже преподаватели спрашивают нас: «Зачем поступили на специальность?»

С учебой в университете проблемы, потому что учителя работают как попало и им плевать на работу. Принцип работы многих преподавателей — отсидеть поскорее под камерами и уйти обедать. Беспрерывно объяснять три часа способен не каждый, большинству легче дать 15 однотипных задач и поставить баллы. Да и за 50 минут лекций нельзя объяснить ядерную физику, например. Вот и получается, что максимальные знания достаются на практических заданиях — по полтора часа считаешь, ищешь данные на сайтах обсерваторий. Ищешь книги и онлайн-курсы самостоятельно, но без ментора все равно трудно: приходится прошерстить горы материалов, чтобы прочесть однотипную информацию.

Все равно от специальности я в восторге, ведь в астрономии нужно комплексное применение знаний — физики, математики, химии и даже программирования. Нужно учитывать много нюансов: где находится Земля, Солнце, как они движутся, какой состав атмосферы. Мне нравится учитывать тончайшие детали, которые оказывают незначительное влияние на общую ситуацию.

Когда занимаешься астрономией, начинаешь мыслить по-философски: масштабность Земли и Солнечной системы усмиряет характер, и проблемы кажутся незначительными. Думаешь просто: «Это ничего не значит. Мы все умрем, и Солнце нас поглотит». С другой стороны, чувствуешь себя в некотором роде укротителем небесных тел: можно понять звезду, когда находишься за десятки тысяч световых лет от нее, если наведешь на нее телескоп.

Люди удивляются, когда слышат о моей специальности: в их глазах читается непонимание. Один из часто задаваемых вопросов: «А что это за созвездие?». Я пожимаю плечами, потому что не знаю, а это подвергает в еще больший шок. Приходится объяснять: такие знания бесполезны, поэтому немногие астрономы знают все звезды наизусть. Иногда проскальзывает мысль, что ты особенный, но это в себе я стараюсь быстро подавить. Ведь гордиться можно тем, чего добился, а я еще ни к каким успехам в сфере не пришла.

Когда занимаешься астрономией, начинаешь мыслить по-философски: масштабность Земли и Солнечной системы усмиряет характер, и проблемы кажутся незначительными

Мой путь астронома не закончится бакалавриатом. Нужно защитить магистрскую и докторскую, чтобы стать успешным в научном мире. За два с половиной года в университете стало казаться, что астрономия — неживая наука на доске и в тетради. Однако ведь это не так, и чтобы убедиться в этом, нужно работать. Летом постараюсь пройти практику в АФИФ (примечание: Астрофизический институт имени Фесенкова). А в будущем хочу работать в международных проектах, как NASA, Европейском космическом агентстве или Space X.

Ануар Караков

Художник станковой графики, 21 год

КазНАИ им. Жургенова

В детстве, как и все, хотел стать хирургом или ветеринаром. Потом что-то пошло не так, и я решил стать графиком. Искусство — способ показать, что ты чувствуешь и что у тебя на душе. В восьмом классе начал учиться в Академии имени Жургенова. Раньше я отдавал предпочтение туши или карандашам. Затем однажды познакомился с ребятами из станковой графики и увидел процесс создания произведений в мастерской. Он меня заворожил.

Станковая графика — это самостоятельные произведения. В отличие от других видов эта графика не связана ни с литературным текстом, ни с узким практическим назначением, как книжная или прикладная графика. Мне нравится отдача материала и необычные эффекты, которых можно добиться.

Профессию выбрал сам, но пришлось уговаривать родителей. Долго рассказывал и объяснял детали дела, которым хочу заниматься. Сейчас разногласий по поводу специализации не возникает, ведь я подошел к ее выбору, осознавая риски.

Студенты станковой графики могут выбрать несколько направлений: книжная графика, иллюстрирование, верстка или создание самостоятельных произведений. Сейчас, например, круто развита шелкография. Наши преподаватели действительно болеют за своих учеников. Они хотят сделать из нас профессионалов своего дела и самостоятельных художников. Всегда чувствуется связь между нами и их желание чему-то научить.

Своим учителем я считаю преподавателя Каметова Кадырбека. Он научил меня всем составляющим графики, понятиям композиции, тональности и формы. Научил быть не просто рисовальщиком, а именно художником.

Мне нравится, когда произведение раскрывает эмоции художника и оставляет след в сознании зрителя. Как, например, огромное впечатление я получил от диптиха бурятского художника Зорикто Доржиева — «Нирвана». Впервые картина оставила меня без слов и так эффектно врезалась в память. Сейчас мне интересно творчество японской художницы Тока Шинода. Ее работы — то, к чему можно идти годами, но так и не добиться.

Мне нравится, когда произведение раскрывает эмоции художника и оставляет след в сознании зрителя

Раньше специальность казалось редкой, но сейчас она становится востребованной. Художники-графики сейчас занимаются дизайном денег, росписью зданий. Конечно, распространенность профессии не сравнится с другими специальностями в сфере искусства. Раньше было не до искусства, однако сейчас все меняется. Я этому рад, потому что в будущем хочу выставляться, преподавать и достичь уровня мировых художников.

Айткуль Жолдас

Специалист авиационной безопасности, 20 лет

Академия гражданской авиации

В детстве хотела стать актрисой или певицей и мечтала о том, что у меня будет частный самолет и туры с перелетами в жаркие страны. Еще тогда обещала дедушке и бабушке, что они будут летать только на личном самолете. Возможно, это и стало предпосылкой для выбора профессии.

Мне нравилась психология, и в школе я хотела выбрать специальность, которая бы на практике использовала ее принципы. Становиться психологом не хотелось, поэтому я начала изучать технические профессии, в которых важна эта наука. После длительных поисков и советов родителей решила поступать в Академию гражданской авиации. Папа всегда говорил, что авиация подходит моему характеру. Я знала, что пробиться будет сложно. Однако это не остановило меня от выбора специальности: я смогу добиться продвижения по карьерной лестнице сама, поэтому участие третьих лиц в моем успехе должно быть второстепенно.

Я поступила на общую специальность «Авиационная техника и технология», а на втором курсе мы стали делиться: специалисты авиационной безопасности, авионики, управления воздушными средствами и механики. Я решила остановиться на обеспечении безопасности. Многие выбирают популярные сейчас профессии, я же — ту, которая будет востребована в будущем. Ведь безопасность в авиации — сохранение имиджа страны. Казахстан развивается, а значит и гражданская авиация тоже. Ученые специалисты авиационной безопасности стопроцентно будут нужны в ближайшие десять лет.

В специфику работы входит предполетный досмотр и видеонаблюдение. Специалисты безопасности должны следить за тем, чтобы не было захвата воздушного судна на земле, на территории аэропорта или же нарушения правил внутри самолета. Работу коллег я наблюдала, когда проходила практику в Международном аэропорту Алматы в прошлом году. К практике нас допустили сразу: мы смотрели, как агенты проводят предполетный досмотр, и они рассказывали, на что и на каких людей стоит обращать особое внимание. В этом году обещали, что допустят к видеонаблюдению. С января по март пройдет производственная практика, и мы должны изучить все, что связано с безопасностью аэропорта.

В университете нам преподавали предмет «Профайлинг», «Человеческий фактор» и «Авиационная психология», к которым мы возвращаемся на практике. Можно определить потенциально опасного человека по внешним признакам: волосам, лицу или глазам. Например, низкий покатый срезанный лоб, выпуклые надбровные дуги, большая и выступающая нижняя челюсть — одни из признаков опасных людей. У террористов нет определенного возраста: это могут быть как подростки, так и взрослые люди.

Можно определить потенциально опасного человека по внешним признакам: волосам, лицу или глазам

Академия дает качественные знания. Остальное — в руках каждого учащегося. Я не ограничиваюсь знаниями, которые дали в университете, и постоянно читаю книги по авиации и психологии. Теперь дело за малым — соединить практику и теорию. После экзаменов нас будут распределять по аэропортам всех регионов страны, и надеюсь, что я попаду именно в алматинский.