Кенжегул Сейтжан практически ничего не видит. Врачи говорят, что причины аутоимунны, родители уверены, что мальчик потерял зрение после падения с лошади в раннем детстве. Проблемы со здоровьем не помешали Кену, двадцатому ребенку в семье, создать собственную семью, получить образование в Казахстане, Америке, Англии и Японии, проехать на велосипеде от Астаны до Парижа и заняться скалолазанием, плаванием и голболом. Несколько лет назад он решил пойти в бизнес и открыть хостел. Мы поговорили с Кенжегулом о поддержке со стороны государства, силе характера и влиянии слепоты на жизнь и бизнес.

О слепоте


Водитель пропустил остановку, высадил меня в другом месте. Слово за слово, зацепился с кондуктором, он меня толкнул, я его схватил — так и подрались

Из-за слепоты учился в специализированной школе в Караганде, но там было не особо хорошо. Позже в Алматы открылась специализированная школа-интернат для казахоязычных ребят имени Островского, где я проучился с 1991 по 2003 год. В разные годы зрение то ухудшалось, то улучшалось.

В 2004 сильно заболел и зрение пропало практически полностью. В это время прошел тренинг по укреплению психо-физического здоровья, он помог — я не потерял самообладания. Через месяца три начались улучшения: стал видеть силуэты на расстоянии, различать темные и светлые цвета, но только одним глазом — другим я никогда не видел и не вижу.

Еще раз зрение ухудшилось после драки: водитель автобуса пропустил остановку, высадил меня в другом месте. Слово за слово, зацепился с кондуктором, он меня толкнул, я его схватил — так и подрались. Через четыре месяца началось ухудшение, потому что повредилась специальная линза. Но меня ждала учеба в Америке и не сказав родителям, все равно уехал. Зацикливаться не стал — мир на этом не закончился: все так же радовался жизни, занимался спортом, готовился к экзаменам.


Я бы не ощутил всю красоту жизни со зрением. Когда не видишь — не замечаешь плохого


О тяжелом характере и прозрении


Дрался в школе с равными себе — с незрячими

Я всегда бесился, когда меня неправильно садили, в том числе родители, — никто не знал, как нужно ухаживать за детьми с особыми потребностями— тогда не было никакой информации. Злился, что врезался в людей, задевал их. Мало общался со сверстниками в детстве, потому что они все равно убегали — не хотели со мной возиться.

Будучи подростком, всегда злился из-за инвалидности, обвинял родителей в своей слепоте. 9 месяцев в году я находился в школе-интернате. Поэтому, приезжая домой, чувствовал свободу и вел себя так. Братья пытались перевоспитать и даже били камчой.

Был невероятно вспыльчивым. Дрался в школе с равными себе — незрячими. Одной рукой мы брали друг друга за шкирку, а другой рукой или головой били: кто на что горазд. В основном дрались на полу — боялись, что оппонент убежит. Особенно конфликтовал с ребятами, которые видели лучше. Они нас, слабовидящих, часто обзывали, что сильно обижало.

Еще было обидно, когда перед нами не представлялись. Приходилось спрашивать «кто ты, кто ты?», Конечно, со временем стали узнавать всех по походке, запаху, голосу — нас было бессмысленно обманывать.

В 18 лет попал тренинг по усилению физического и ментального здоровья. До него был обидчивым и вспыльчивым, но после стал заниматься спортом и больше улыбаться. Запомнил слова тренера: «Матушка лень на всех погубит». Жизненным кредо стало выражение: «Улыбайся, и все изменится!» Многие стали воспринимать меня как дурачка, ведь я всегда улыбался. Кто-то говорил об этом вслух.

Многие спрашивают, почему я перестал искать способ вылечиться. Если появится что-то новое и с хорошими условиями, я соглашусь, но бегать, искать и платить — не хочу. Я плаваю, занимаюсь голболом, скалолазанием, велоспортом — слишком много дел. Я бы не ощутил всю красоту жизни со зрением. Когда не видишь — не замечаешь плохого. Может быть, я бы хотел поменяться с кем то зрением на минут 15 — всю жизнь мечтаю разогнаться на машине до 220 км/ч. Хотя водить машину я пробовал, но этого естественно было мало.

Слепота не помешала стать чемпионом по голболу, чемпионом Казахстана по скалолазанию, взять на чемпионате мира седьмое место, успешно завершить веломарафон Астана-Париж — на велотандемах мы проехали почти 5 тысяч километров.

Не понимаю, когда нас называют людьми с ограниченными возможностями — у меня возможности не ограничены. В развитых странах относятся к людям с инвалидностью, как к членам общества. Они с детства обучаются в одной школе, поэтому всегда знают, что в их окружении есть люди с особыми потребностями и знают, как их поддержать и помочь. Человеком, отдельным от общества, инвалида никто не считает.

О начале бизнеса: поиск сферы, обманы и отсутствие денег

В бизнес пришел в 2016 году. До этого зарабатывал в реабилитационном центре и в школе. Вместе с водителем решили торговать мороженым, но через пару месяцев понял, что это не мое. После мы купили батуты, поработали до конца сезона и снова дело не пошло. Открыл и сразу закрыл компьютерный клуб — понял, что такие развлечения не соответствуют моим моральным устоям. Открыл спортивный зал. Хотелось зарабатывать быстро — не понимал, что нельзя спешить. В итоге бросил этот бизнес и вместе с другим другом открыл хостел. Успели как раз к сезону Универсиады. Поработали полгода, но в то время я доверился людям, которые меня обманули в сфере трейдинга — потерял почти семь миллионов тенге. Началась проблема с арендной платой за хостел и пришлось уйти в свободное плавание. Желания делать что-либо не было, но было понимание, что доверчивость — моя ошибка.

Сдавая одну из своих квартир в аренду, решил, что все-таки останусь в сфере хостелов — жилье всегда востребовано, особенно в больших городах. Через пару месяцев собрал деньги на новый хостел: помогли родственники и друзья.

При открытии хостела Super Hostel ориентировался на поток иностранцев — хотелось завести еще больше друзей из самых разных стран мира. Позже стали принимать студентов, но с одним условием: оплата вперед и на длительный срок. Им это удобно— не нужно беспокоиться за жилье и возможное выселение, а у меня покрывается практически 50 % аренды. Сейчас сделали ремонт: поменяли стены, раньше на месте некоторых стояли перегородки из стеклопакета, расширили комнаты и поменяли кровати.

О тратах, доходах и обманах из-за слепоты

Деньги на открытие первого хостела пошли из личных сбережений, здесь помогли родственники. В банках хотел взять кредит, но отказывали: из-за инвалидности я не делаю пенсионных отчислений. На государственный грант подавал четыре раза — всегда отказывали. Начиная с 2011 года ни один государственный грант не выиграл, а международные фонды, наоборот, шли навстречу. Однажды даже сказали так: «Да, может, то, что вы делаете достойно, но государство не обязано выделять деньги кому попало». Для меня это стало шоком. Учеба в Америке и Японии стала реальной тоже только благодаря международным фондам и помощи родственников. На покупку последнего бизнеса, не самого помещения, ушло около 2 миллионов тенге.

Сразу после открытия больше всего денег уходило на оплату аренды. Люди часто не платили за свое проживание, хотя и оставляли документы, обещали все оплатить. В итоге приходилось напрягаться и выкручиваться. Мебель и кровати были, туалет тоже. Сейчас все уже окончательно меняем. За почти два года расширили хостел и увеличили количество мест с 38 до 50-58 мест.

Из-за своих особенностей меня часто обманывают: криво устанавливают дверь, неправильно кладут линолеум, неаккуратно красят стены. Я ведь деньги заплатил, не требуя скидки по здоровью,  — сделайте работу хорошо. Поэтому для проверок всегда зову знакомых. Но жестоким быть не хочется — эта бездна засосет, и можно стать черствым, беспринципным и безжалостным. Я безжалостен только к себе. Последнее время думаю: может, нужно стать не жестоким, но жестким, не черствым, но более требовательным. Однако людей отторгает даже это. Как дипломат стараюсь решать все мирно, чтобы никто не ушел с плохим осадком.

Для людей с особыми потребностями делаем скидку: включаю в цену только основные расходы — дохода практически не получаю. Хотели взять на работу людей с инвалидностью, но подходящих пока не нашли — многие ленятся и хотят быть иждивенцами— не позволяю подобных настроений ни себе, ни другим.

Траты в месяц составляют около миллиона тенге, зимой немного больше — включается плата за отопление. Заранее откладываю деньги на зимний сезон, поэтому доход и траты уравниваются. Больше половины расходов составляет аренда, вторая половина — бытовые принадлежности, ремонт и зарплаты.

Последнее время работаем вместе с женой и сыном, который помогает с рекламой, отдельно работает SMM-специалист. Уборщица и администратор уволились по личным причинам, а новые не готовы работать: всем хочется просто сидеть и получать деньги. Здесь и так работы немного: людей принял, на звонки ответил. В целом в самом хостеле три должности: администратор, уборщик и управляющий, то есть я. На должности администратора посменно работают три человека.

На пике сезона, в август-сентябрь, доход составляет около 1,5 — 2 миллионов тенге. Часть из этих денег откладываю для компенсации мертвого сезона — декабря, января и февраля. Большую часть дохода трачу на завершение ремонта, благоустройство хостела — больших денег он пока не приносит. Несколько раз люди кидали с ремонтом, кто-то на 200 тысяч, кто-то на миллион тенге. Ругаться сильно не хочу, опять виновата моя доверчивость. Я знаю, что, если эти деньги не верну, всевышний возьмет с них в разы больше.

За два года в этом бизнесе вывел для себя правило — не брать документы или расписки с обещаниями оплатить позже. Либо человек платит и остается, либо не платит и уходит.

Еще одно правило — брать обязательную предоплату от сетевиков. Когда в городе проходит какой-то семинар, они бронируют на одно количество людей, а приезжают меньше — в итоге сам денег не получаю и другим не даю возможности заселиться. Сетевики всегда пытаются на всем сэкономить, нарушают правила заезда и выезда.

Последнее и главное правило — помогать гостям, а не просто предоставлять жилье за их же деньги. Стараюсь всегда дать какую-то информацию, рассказать о городе, иду навстречу, если вижу, что людям нужна скидка.