Cобрали 20 самых важных материалов The Village Казахстан прошлого года.

«‎Я чуть не уехал воевать в Сирию»: Казахстанец — о фанатизме и промывке мозгов

Поговорили с казахстанцем о том, как он попал под влияние радикальных исламистов, погрузившись с головой в религию, едва не уехал в Сирию, а потом стал атеистом.

«О, новенького привезли!»: Казахстанец о карантине

Мы поговорили с общественным деятелем и предпринимателем, который летел на самолете с первым зараженным коронавирусом казахстанец. Узнали, как реагируют люди, какие условия на карантине и чем заниматься, пока мир виден только из окна больницы.

«Я американец и выучил казахский язык в Америке»

Поговорили с выучившим казахский язык американцем Стю Маклафлином об особенностях казахского языка, Казахстане и правилах, которые нужно соблюдать, чтобы выучить любой язык.

Казахстанские лесби-пары: «Гетеросексуалам стоит поучиться у нас здоровым отношениям»

Поговорили с тремя открытыми казахстанскими лесби-парами об однополых браках, казахстанском менталитете и отношениях с родными.

Я живу с витилиго

Поговорили с Лилией Мамиевой, дизайнером бренда Kirpi, о редком заболевании кожи, любви к себе и психосоматике.

Афроказахстанцы: О жизни в Казахстане, расизме и движении Black Lives Matter

Поговорили с коренными афроказахстанцами о возможностях, менталитете, движении Black Lives Matter и о том, есть ли расизм в Казахстане.

Трансгендеры в Казахстане: «Очнулся на операционном столе счастливым»

Поговорили с транс-персонами о гендерной идентичности, реакции близких на каминг-аут и гормонотерапии.

«Я — ведьма»: Казахстанка — о неоязычестве и ритуалах

Поговорили с жительницей Казахстана, придерживающейся Викканства, — о Богах, языческих праздниках и реакции родных.

Казахстанки в мужских профессиях: Автомеханик, хирург-проктолог и осмотрщик вагонов

Поговорили с тремя казахстанками о работе, трудностях и реакции окружающих.

Казахстанцы за рубежом о коронавирусе: «Все просто надеются, что это скоро кончится»

Казахстанцы из Италии, Испании, Франции, Южной Кореи и США рассказали, как власти государств справлялись с COVID-19 и как на ситуацию реагировали местные жители.

«Кричал, что зарежет, если мама вызовет полицию»: Дети о родителях-алкоголиках

Поговорили со взрослыми детьми алкоголиков — о детстве, насилии и любви к родителям.

Кем работают казахстанцы без диплома

Домохозяйка, менеджер, программист и бухгалтер рассказали, чем занимаются и сколько зарабатывают без высшего образования.

«Меня избивал мой муж»: Истории жертв домашнего насилия

Рассказы женщин, переживших домашнее насилие и нашедших убежище в кризисном центре «Үміт».

Я живу с ВИЧ: «Предложил супруге развестись и запланировал суицид»

Поговорили с ВИЧ-положительными людьми о стигме, дискриминации, жизни и смерти.

Я сделала аборт и не жалею: Истории трех казахстанок

Поговорили с тремя девушками из Казахстана, которые решили сделать аборт, о причинах, осуждении, праве на выбор и самой процедуре.

«Девочка, разбирайся сама»: Как полиция защищает женщин от бытового насилия в Казахстане

При поддержке фонда НеМолчи KZ поговорили с Тамилой Муридовой, Ксенией Ашигалиевой и Гульмирой Балтабаевой о бытовом насилии, беззащитности и о работе правоохранительных органов.

AIEL: Как Айя Шалкар создала арт-проект о казахских традициях и сексизме в Казахстане

Мы узнали у художницы Айи Шалкар, как создавался арт-проект о правах женщины в Казахстане.

Я живу с депрессией

История казахстанца, живущего с депрессией, об отсутствии поддержки родных, лечении в психоневрологическом диспансере и селфхарме.

Моя дочь — бабочка: Как живет ребенок с буллезным эпидермолизом

Мама девочки, страдающей синдромом бабочки, рассказала об опыте их семьи, трудностях жизни дочки, проблемах государственной поддержки и надеждах о здоровом и светлом будущем.

Горы, собаки, вертолеты — многие только мечтают о таком: Спасатели о своей работе

Монологи работников РОСО о том, как они спасают людей и свои души, встречаясь с человеческим горем, о сложностях и радостях в работе и любви к собакам.