Музыку Mgzavrebi называют «голосом современной Грузии». Неся этот голос по Европе и странам постсоветского пространства, группа представляет свой новый альбом Kamara, который вышел в начале этого года. Мы поговорили с солистом и фронтменом группы Гиги Дедаламазишвили о концертах в Казахстане, новом альбоме, войне в Украине и современной Грузии.

Автор Олег Коротаев

 

Гиги, у вас прошел четвертый концерт в Казахстане за три месяца. Вас пригласили снова уже после выступления на фестивале Spirit of Tengri? Как думаете, чем обусловлена такая любовь казахстанской аудитории?

Да, пригласили снова уже после июньских выступлений. Не знаю, чем обусловлена любовь! В прошлый раз мы сыграли первый официальный концерт в Казахстане. До этого приезжали пару раз, но это были частные концерты. Когда люди пришли на наш первый билетный концерт в Астане и стали подпевать — это было совершенное волшебство. 

Расскажите, как вам Алматы? Где удалось побывать?

Нам очень понравилось на Шымбулаке, там удивительная красота. Алматы очень классный город, дружелюбный и теплый, не только в плане погоды, но и в плане людей. Люди кажутся особенно добрыми.

Кажется, ваша музыка хорошо сочетается с нашим городом. Алматы — очень колоритный город, в котором много разных национальностей и языков. Ваша музыка будто бы такая же — яркая, колоритная и дружелюбная, принимающая самых разных людей и во многом помогающая переживать сложные моменты. Как вы считаете, несет ли музыка Mgzavrebi эскапистскую функцию?

Говорят, что наши песни помогают людям. В принципе, когда я пишу песню, это терапия для меня. И, видимо, она передается слушателям. Достаточно часто разные люди говорят, как наши песни им помогли в каких-то ситуациях. Это невероятно приятно и важно.

 

 

Расскажите про новый альбом Kamara. В одном из интервью вы говорили, что написание вашего второго альбома далось достаточно тяжело. Расскажите, как обстояло дело с новой пластинкой, и с какими мыслями подошла к ней группа?

Уже через год после выпуска предыдущего альбома GEO у нас были наброски на новый альбом. Я думал, что мы выпустим его уже в 2020 году, а потом начался ковид, и наступило непростое время, когда не хотелось вообще ничего делать. У меня есть друзья-музыканты, которые, напротив, стали писать активнее, но у меня все было наоборот. Со временем альбом менялся, а потом началась полномасштабная война, и это, конечно, сильно повлияло на меня и на мою семью. Моя жена — украинка, очень много родственников оттуда. Я очень люблю Украину. Нам понадобилось больше времени, чтобы пережить эти события. Ну как пережить — мы до сих пор находимся в этом состоянии. В начале 2023 года мы выпустили альбом. Благодаря тому, что мы делали его в течение пяти лет, все получилось так, как должно быть. В целом, я доволен результатом. 

Kamara получился необычным, в каком-то смысле смелым, потому что в процессе работы над ним мы вообще перестали думать о наших слушателях. Стали делать резкие шаги, на которые раньше не осмеливались, думая: «Это не будут слушать, это не в нашем стиле». Мы были заложниками какого-то жанра, который был по душе нашим слушателям, а сейчас стали думать только о себе. 

Я пытался лучше понять, о чем альбом, но не смог найти текстов. Вы намеренно не выкладываете их?

Нет, я просто еще не успел выложить. Текстуально этот альбом — самый сложный для нас. Даже грузины мне пишут, что не могут разобрать все слова. Мне надо сесть и сделать переводы на английский, чтобы всем стало ясно. Я сам еле их запоминаю! Когда играешь, например, в Астане — хорошо, потому что люди не знают текстов. Можно, если забудешь, повторить что-либо (смеется), а вот в Грузии, например, с этим сложно.

Этот альбом о детстве и моих ощущениях от этого периода. Мне сейчас 37. Кажется, что через 10 лет детство будет уже очень далеким, и я не знаю, буду ли так хорошо его помнить, как сейчас. Детство для меня — очень серьезный период. Я помню первый дом, в котором мы жили, хорошо помню свою семью, многих членов которой сейчас, к сожалению, нет. С одной стороны, это очень досадно, но с другой, я смотрю на моих детей и провожу параллели с тем, каким счастливым был в их возрасте, когда у меня были все бабушки и дедушки. Клип Waltz, который мы сделали с нашим другом Ладо Кватанией, конечно, об этом. Он прекрасно передал мою боль.

В этом альбоме и клипе есть уникальная чувственность. Но, кажется, говоря о чувственности, мы не можем вычесть острые окружающие темы. Скажите, есть ли в новом альбоме строчки или мотивы, связанные с геополитической обстановкой? 

Нет, совсем ничего. Как раз напротив, в альбоме все очень яркое. Отчасти из-за этого мне и не очень хотелось выпускать его сразу после начала войны, потому что внутри не было того настроения, какое главенствует в альбоме. Наверное, только сейчас накапливается необходимое состояние, и оно воплотится уже в следующем альбоме. Он уже есть в голове, мне не терпится показать песни ребятам. Тем не менее концепция альбома есть и, наверное, вот там и будет закладываться сегодняшняя ситуация.

 

 

А до этого в вашей музыке были какие-то политические реакции? Как вы в общем относитесь к политике в музыке?

К политике я в целом отношусь плохо, очень недоверчиво отношусь к политикам и стараюсь не вникать в процессы. Но когда я говорю, что не интересуюсь политикой — это не значит, что я не понимаю, что плохо, а что нет. Война — это ужасно, и любой человек, который начинает войну — мой враг и враг человечества в целом.

Как для вас изменился концертный ландшафт после начала войны?

Мы перестали ездить в Россию, это основное. Мы должны были играть, но отменили все концерты и больше не ездим.

Если можно, расскажите, как принималось решение отменить концерты?

Это произошло сразу. Я думаю, что на концертах ты должен говорить то, что думаешь. И, конечно, мы за Украину в этой ситуации. Не потому, что у меня жена украинка и там много моих родственников, но просто в этой ситуации мы за Украину, мы это фиксируем везде. 

Расскажите, как вас встречают в европейских странах?

Очень классно. Через месяц мы поедем снова в тур по Европе. Нам очень приятно, что туда на концерты приезжают многие люди из стран постсоветского пространства: из Украины, из России, грузины и местные, конечно, приходят тоже. Очень приятно собирать наших слушателей в разных городах Европы. Но каждый раз это как будто во сне. Вот я вроде вчера был в своем районе в Тбилиси, где меня все знают, потому что я там живу, а тут ты летишь четыре часа, и тебя могут узнать на улице совсем другой страны. Это очень волнительно и приятно. Когда вы даете концерт в Париже, и на вас приходят люди, которые вас знают — это что-то божественное.

 

 

Гиги, как бы вы охарактеризовали современное поколение грузин? 

Я бы сказал, что они более свободные, чем мое поколение. Более свободные и более европейские. У них совсем другой менталитет. Например, я считаю, что у моего поколения он тоже достаточно свободный, но отличие между моим отцом и современными молодыми людьми действительно большое. Они хорошие, мне они нравятся тем, как относятся к жизни. Я очень рад, что они достаточно вежливые, что у них совсем другие приоритеты. Они сразу понимают, что им дана всего одна жизнь, и надо успеть что-то в жизни сделать. Не в плане карьеры, а в плане того, чтобы как можно больше увидеть, почитать и почувствовать. Для этого у них есть большие возможности. Например, в моем детстве полететь в Европу было невозможно. А сейчас они просто могут сесть в самолет и полететь, например, в Берлин за €20. Из-за этого очень чувствуется, что они более открытые к миру.

Молодые грузины достаточно категорично высказываются по поводу русских. Не о государственности России, а именно о русских людях. Можете объяснить, почему?

Просто наши люди, которые понимают ситуацию, не верят, что все приехавшие россияне сделали это потому, что они против войны. Им кажется, что многие сделали это, чтобы просто спасти свою шкуру. Мы очень часто общаемся с людьми, которые приехали из России, я и моя жена дружим с россиянами и, конечно, никаких проблем нет. Просто сейчас обостренная политическая ситуация. У нас тоже есть свои вопросы в плане Абхазии и Осетии — наших оккупированных земель. Все это поднимается еще и потому, что случаются какие-то маленькие инциденты, которые сразу попадают в сеть. Кто-то скажет: «Включите мне русскую музыку» или «Почему по-русски со мной не говорите?», «Почему тут украинский флаг висит?» Люди просто не верят, что все, кто приехал, на самом деле против Путина.

Как вам кажется, сильна ли связь молодого поколения грузин со старшим?

В разных семьях по-разному, но думаю, что связь есть. Новое поколение, наверное, со многими устоями старших людей не согласно, но в целом это не становится поводом не дружить с кем-то из своих родственников. 

Гиги, поделитесь планами на будущее. Чего ждать фанатам в ближайшее время от группы?

Мы планируем снять клип на песню Fantazia с Ладо Кватанией, ищем спонсоров. Наверное, через год выпустим сингл со следующего альбома, если ребятам понравятся новые песни (смеется).

Можно вас попросить дать какое-то пожелание читателям от группы Mgzavrebi?

Я такое всегда говорю не кому-то, а себе в первую очередь. Хочу пожелать себе больше понимать других людей, слушать себя и делать то, что я хочу. Хочу пожелать повсеместного мира и любви. Хочу подавать детям пример, каким должен быть человек. А человек должен быть очень милым существом, понимающим и добрым. Это самое главное.