Люди в городеТрансгендеры в Казахстане: «Очнулся на операционном столе счастливым»

Авторы:

МАЛИКА МУХАНОВА, Мадина Даутова

Редактор:

ДАМИНА МУКИТАНОВА

Фотографии:

РАСУЛ БУРХАНОВ

Терминологическое различение «пола» как биологической характеристики и «гендера» как социальной роли ввел в 1955 году психолог Джон Мани (John Money).

Трансгендеры существовали в каждой культуре в течение всей истории, хотя термин появился только в конце ХХ века. На Ближнем Востоке жрицы — трансгендерные женщины — служили Астарте и Атаргатису. В индонезийском обществе были трансгендерные персоны — басаджа с острова Сулавеси; до нынешнего времени в Индонезии определяют пять гендерных вариаций.

В 2009 году в Австрии убрали обязательное хирургическое вмешательство из списка условий для изменений имени и документов трансгендеров. В Аргентине с 2012 года документы трансгендерной персоны меняют, когда он или она приходит с заявлением о желании смены пола.

В постсоветских странах процедуры освидетельствования реформируются. В Кыргызстане 18 января 2017 года министерство здравоохранения выпустило приказ об утверждении руководства по оказанию медико-социальной помощи трансгендерам. Они проходят комиссию и получают новые документы — от них не требуют прохождения хирургических коррекций. В Украине сейчас разрабатывают процедуру в соответствии с международными нормами WPATH (World Professional Association for Transgender Health — профессиональная организация для помощи трансгендерам).

ВОЗ принимает МКБ 10, где в разделе психиатрических расстройств появляется рубрика F64 «Расстройства половой идентификации», куда входит «транссексуализм». Казахстан начинает работать по МКБ 10 с 1998 года. На данный момент в развитых странах «транссексуализм» не считается расстройством.

Министерство здравоохранения издало приказ о нормах по смене биологического пола. Трансгендерный человек должен был пройти комиссию и получить справку с диагнозом «транссексуализм». После этого ему меняли документы. Через год требовалось вновь пройти комиссию для получения разрешения на хирургические коррекции.

В Кодекс о здоровье в статью 88 внесли пункт, который гласит, что граждане Казахстана имеют право на смену пола.

Департамент юстиции Алматы объявил процедуру неправильной: перед получением документов стало важным провести заместительно-гормональную терапию и корректирующие операции. Люди, которые не могли позволить себе операции по финансовым причинам или состоянию здоровья, столкнулись со сложностями.

Изменилась статья в Кодексе о здоровье. Лица, не достигшие 21 года, не могут изменить гендерную идентичность официально.

Выпустили правила медицинского освидетельствования лиц с расстройством половой идентификации, утвержденные правительством и подписанные премьер-министром К.Масимовым

Вышел приказ министерства здравоохранения № 187. Утвердили новую процедуру освидетельствования: трансгендер обращается в республиканский научный центр психического здоровья в Алматы. Там ему ставят диагноз «транссексуализм». Он сдает анализы, проходит врачей. Комиссия дает разрешение на хирургическую коррекцию и заместительно-гормональную терапию. Новые документы ему выдают в Департаменте юстиции.

Приняли новый Кодекс о здоровье. Появилась статья 156 «Об изменении половой принадлежности». Изменили возраст права изменения половой принадлежности с 18 до 21. Добавили ограничения в получении медико-социальной помощи для перехода трансгендерным людям с психическими и поведенческими расстройствами. Эти ограничения стали препятствиями для трансгендерных людей на пути к переходу и социализации.

Тайлер, 24 года

Мальчик в теле девочки

В четыре года я подошел к родителям и сказал, что хочу носить короткую стрижку и одежду для мальчиков. Родители пошли навстречу. Тогда я не имел четкого представления о гендере, но чувствовал себя мальчиком и даже не подозревал, что другие могут думать иначе.

Помню, когда будучи ребенком смотрел с родителями передачи, где были трансгендеры, родители не осуждали их, а жалели. Говорили: «Как ужасно, наверное, быть трансгендером, жить не в своем теле».

Осознание того, что я — трансперсона, пришло в 14 лет. Знал об этом всегда, но тогда перестал витать в облаках: по документам я был девушкой, хотя чувствовал себя парнем. Жил двойной жизнью: с родственниками, друзьями и знакомыми использовал старое имя и местоимение, а новым людям представлялся мужским именем и говорил, что я парень.

Начал собирать информацию об операциях — тогда о гормонотерапии еще не знал. Все подростковые годы готовился к удалению молочных желез, операции на первичных половых органах и фаллопластике — формированию фаллоса. Единственное, что в себе не нравилось — женская грудь; смотрел на себя в зеркало и представлял себя без нее.

В 17 лет завел разговор с родителями, что я транс-парень и собираюсь совершить переход, поменять документы — окончание отчества и гендерный маркер. Сначала они воспринимали это несерьезно, но у меня понимающие родители. Сильных конфликтов у нас не было.

Я был на заместительной гормональной терапии (ЗГТ) два года, и результат мне нравится: голос стал грубее, увеличился объем мышц и вес, изменилось распределение волос на теле. На ЗГТ тратил около 7 тысяч тенге за три месяца, не считая расходов на сдачу анализов для проверки уровня и контроля дозировки гормонов раз в год.

В 22 года пошел на операцию. Страшно не было, потому что был готов к ней с подросткового возраста. К тому моменту я только закончил университет и начал работать. Операцию делал в Бишкеке, потому что в Казахстане нет такого выбора специалистов: нужно выбирать хирурга с опытом в подобного рода оперативных вмешательствах. Плюс, цены у нас в разы выше, чем в других странах: в Казахстане операция стоит около 500 000 тенге, в Бишкеке — примерно 180 000 тенге.

Деньги взял в долг у нескольких друзей, которые были в курсе, для чего мне они. Только один родственник извинился и сказал, что не может занять: сказал, что это — вред моему здоровью, который он не поддерживает. При этом мою трансгендерность он принял.

Прямо перед операцией позвонил родителям и рассказал о ней. Они спросили где я и предложили потом забрать. Вопросов о том, зачем я это делаю, не было. Они переживали, это было жестоко по отношению к ним, но когда я приехал, тему не поднимали.

Маленькими шажками семья прошла все стадии принятия. Иногда по отношению ко мне используют неправильное местоимение, но поддержки от родных и близких становится все больше, и это радует.

На операционном столе я закрыл глаза и очнулся счастливым. После наркоза было странное состояние, меня поддерживали, чтобы не упал, но даже в тот момент я улыбался до ушей. Я достиг цели.

Изменилось самовосприятие и восприятие меня окружающими. Когда раньше говорил, что хочу сделать операцию, в глубине души все считали, что я передумаю. После таких разговоров не было.

В Казахстане трансгендерные люди получают заключение с диагнозом, но это не доказательство ментального расстройства, а юридическая формальность. После этого можно поменять документы. Заключение делается на основании прохождения стационара (в стационаре проводят консультации для транс-персон и дополнительные обследования — Прим.ред), проведении гормональной терапии и корректирующей операции.

Сейчас мне 24. На работе свой статус я скрываю. Как-то устраивался на работу в организацию, куда принимают только мужчин, что уже дискриминация по признаку пола. Документы я тогда поменял, представился парнем и прошел собеседование. За день до моего первого дня на работе, мне позвонили и сказали: «Извините, мы не можем взять вас. Мы узнали, что вы женщина».

Неприятие общества

С врачами стараюсь раскрыться и сказать, что я транс-парень. Если в будущем в их практике появится трансгендер, они будут знать, как себя вести. Если специалист проводит консультацию профессионально и без осуждения, советую его другим из сообщества. У нас есть база дружественных специалистов: если нужно обратиться, например, к гинекологу или урологу, то сложно идти к тому, кто не осведомлен о трансгендерах.

В платных клиниках стараются угодить, в бесплатных дело обстоит иначе. Однажды меня забрала скорая после аварии, и врач экстренной хирургии начал расспрашивать, мальчик я или девочка. Тогда я еще не менял документы, поэтому он смотрел на меня косо.

Я сказал, что документы ни о чем не говорят и я чувствую себя парнем. Он начал говорить, что это неправильно: «Если ты парень, то почему у тебя такие яркие волосы? Почему у тебя пирсинг?»

По закону трансчеловек не может служить в армии, а я, например, хотел. Еще был случай с клиникой по репродукции: мне отказали в услуге, потому что я трансгендер.

Сложно жить в обществе, где тебя могут не понять из-за стереотипов. Тем не менее, мне легче, чем большей части транс-сообщества: их не принимают родные и друзья, как следствие, у многих наступает депрессия.

У каждого свой переход, свой путь. Мой продолжается по сей день, но переход помог мне осознать что я — счастливый.

Гендер — это спектр

Осознал себя трансперсоной в 17 лет. С детства не чувствовал себя на 100 % комфортно с женским гендером, но не мог понять почему. Не могу сказать, что чувствовал себя мальчиком — висел между понятиями.

Когда в 16 лет появились сомнения в цисгендерности, коротко остриг волосы и начал одеваться маскулинно. Так было комфортнее, но разбираться почему не стал из страха. Тогда же открыл для себя феминизм — увидел видео Ники Водвуд (ютуб-персона и фемактивистка, известная как nixelpixel — Прим.ред), в котором она говорила про интерсекциональный феминизм, включающий транс- и небинарных персон.

В 16 не мог точно понять, кем себя ощущаю или как это описать. Думал, я бинарный транс-парень. До сих пор осознаю собственную идентичность. Не могу сказать, что на все 100 ассоциирую себя с мужским полом, но чувствую в себе больше маскулинного.

Гендер, как и ориентация, — спектр. Если смотреть на него как на линию где с одной стороны — 100 % женщина, а с другой — 100 % мужчина, то я нахожусь посередине, но больше склоняюсь к маскулинности. Мне комфортно говорить о себе в мужском лице.

Спрятанная идентичность

Каминг-аут совершил только перед близкими друзьями. Они меня поддержали, за что я им благодарен. Еще могу быть собой онлайн. Родителям пока не говорил, потому что завишу от них финансово; буду самостоятельным — сделаю каминг-аут.

Младшая сестра как-то аутнула меня перед мамой. Аутинг — когда гендерную идентичность и ориентацию человека раскрывает третье лицо. Она думала, что помогает мне. Мама сказала, что мы во всем разберемся, но потом игнорировала произошедшее. Думаю, так ей легче.

Когда по отношению ко мне используют женские местоимения, чувствую дисфорию. Чтобы уменьшить ее, стараюсь выглядеть более маскулинно. На работе и свою идентичность скрываю: люди могут это не принять, отнестись отрицательно.

Цисгендерные мужчины могут скрывать отношения с трансгендерной женщиной из-за страха перед осуждением

Трансфобия, агрессия и страх

Одна из главных проблем — трансфобия, открытая и пассивная. Многие вынуждены скрывать свою трансгендерность, чтобы не потерять работу, не столкнуться с насилием со стороны людей.

В плане отношений это тяжело. Приходится быть осторожными, чтобы обезопасить себя. Для транс-женщин свидания и отношения могут быть опасной зоной. Они или скрывают свою идентичность, или предупреждают партнеров заранее, а потом ждут потенциально агрессивной реакции. Цисгендерные мужчины могут скрывать отношения с трансгендерной женщиной из-за страха перед осуждением.

Думаю, партнерам, с которыми я буду вести половую жизнь, придется объяснять, как гендерная идентичность влияет отношения с телом, и на то, как его воспринимают другие. Это область, которую я еще не изучил.

Неэтичные законы

Чтобы совершить переход, я должен быть открыт своим родным и близким. Необходимо знать, поддержат они меня в этом пути или нет. Потом начну готовиться к самому переходу.

Законы в Казахстане для трансгендерных людей — дискриминационные и неэтичные. Сам процесс перехода требует старых методов проверки, которые считаются некорректными в других частях мира. Это психологически тяжело. Врачи, от которых зависит, получит ли трансперсона справку для перехода, могут задавать личные и некорректные вопросы.

Трансперсоны не могут усыновлять или удочерять детей. Новый закон гласит, что только те, кто достиг 21 года, могут совершить переход. Для многих переход — это единственный способ почувствовать себя лучше и жить дальше. Если им нет 21, они вынуждены страдать.

Я планирую совершить переход, принимать гормоны. Я общался с другими трансперсонами — они говорили, что после чувствовали себя лучше, счастливее. Надеюсь, что переход поможет мне улучшить отношения с моим телом.