Личный опыт«Я от многого отказался, чтобы быть тем, кем являюсь»

Автор Александра Аканаева

Фото Офелия Жакаева

Аскар, 21 год

Я открытый гей, живу в Алматы. Родился в городе Экибастуз на севере Казахстана. Работаю менеджером по продажам в сфере флористики.

Учился в колледже на программиста, но по профессии работать не пошел — поступал ради диплома. Учился на гранте три года — казалось, все идет неплохо.

О каминг-ауте

Мне было 17 лет, я подавал документы на четвертый курс колледжа.

Был летний вечер и я собирался погулять с друзьями. Мама стала возмущаться: «Зачем? Кто все эти ребята? Они все накрашенные, вообще ненормальные». Это были мои первые квир-друзья. Когда ты встречаешь такого же человека, как ты, это очень ценно, ведь он тебя понимает. Еще был юношеский максимализм — идти против мамы. Она спрашивала: «Почему у тебя длинные волосы? Почему проколоты уши?» В ту ночь в порыве гнева я крикнул: «Потому что я гей». Сказал, что ухожу из дома. Стал жить с подругой, работал и платил ей за коммунальные услуги, еду.

В то время у меня был друг, тоже квир-персона. У него все руки были забиты татуировками. Для мамы это означало, что он плохой человек и сядет в тюрьму. До моего ухода она постоянно говорила: «Он тебя портит. Он на тебя плохо влияет. Кто он такой? Это твой парень?» Постоянно были допросы о том, сплю ли я с ним. Хотя это был просто мой друг.

Спустя месяц жизни отдельно мама начала писать огромные тексты, названивать и внушать чувство вины. С одной стороны, было ее жаль, а с другой, я понимал, что в семье меня не примут. Мои родители очень консервативные. Тогда я думал, что никогда в жизни не вернусь к ним. Они казались мне врагами, я их ненавидел.

О том, как меня забрали в армию

Однажды мне позвонили с военкомата и сказали, что заберут в армию. Мне пришлось прийти в военкомат с приписным о том, что я поступаю на четвертый курс. Тогда от меня вроде бы отстали, но ненадолго.

Я был на работе, зашли двое мужчин в форме, спросили меня и попытались забрать. Говорили, что нужно опять подтвердить в военкомате, что я учусь, и после я смогу вернуться на работу. Я поехал, и в машине мне сообщили: «Все. Тебя забирают в армию». Я начал спорить, качать свои права, которых на тот момент не знал. На что мне ответили: «Нас вызвала твоя мать». В тот момент у меня просто отключился мозг. Я не понимал, как родная мама могла за моей спиной вызвать мужчин из военкомата.

Позже я позвонил ей, но она сделала вид, что ничего не понимает. Я начал спрашивать: «Зачем? Зачем ты это сделала?» Мама призналась: «Ну вот, отслужишь, это тебя изменит». Я начал плакать: «Мам, я сейчас скажу, что я гей, и меня не возьмут в армию». Насколько я знаю, есть практика, что ЛГБТК+ персон не допускают к военной службе.

Но в итоге я ничего не сказал. Прошел медкомиссию, оказался полностью годен. Сопротивлялся, но в военкомате говорили: «Отправим тебя в самую дыру, там, где тебя будут бить, и ты вернешься калекой». Было очень страшно. Но я собрал волю в кулак и решил доказать, что могу отслужить, пошел на принцип.

Перед отъездом в воинскую часть я опять позвонил маме и сказал, что мне нужны вещи. Она приехала, начала плакать. Я сказал: «Что ты плачешь? Ты сама меня сюда отправила». Мама приезжала один раз с отчимом и сестрой в 2020 году.

Проблем из-за сексуальной ориентации в армии не было. Я надел маску на год: мимика, манерность в армии погасли. Я подавлял эмоции, чтобы выжить, чтобы никто не подумал, что я гей, чтобы меня там не убили. Знаю, что не я один был геем, были и другие парни. С одним мы даже поговорили об этом, но спустя два дня он сказал, что не хочет проблем, и мы перестали общаться.

Мне было 19, когда я вернулся из армии в Астану. В первый вечер мы сели кушать, мама приготовила бешбармак. Она была счастлива, говорила: «Аскар молодец, отслужил, балам. Я так горжусь тобой. Вот, скоро приведешь невесту, тебе жениться нужно». Я ответил: «Мам, ничего не изменилось. Год в армии меня не исправил и не исправит. Это не болезнь, это невозможно вылечить. Мне как нравились парни до армии, так нравятся и сейчас». Я увидел, как мама расстроилась, и подумал, что зря это сказал. Внутренняя гомофобия проявляется именно здесь. Ты не надеешься на принятие и сам считаешь себя больным, хотя знаешь, что это не так. В итоге мама сказала: «Хорошо, давай никто не будет знать, кроме меня». После того вечера она неделю-две не разговаривала со мной.

Я продолжал жить с мамой, устроился на работу. Встречался с друзьями, но мне было очень сложно выражать свои эмоции. Они шутили, а я физически не мог смеяться. Также и со слезами. У моей подруги умер отец, я его очень хорошо знал. Она плакала, а я сидел с каменным лицом. Думал: «Что со мной не так?» Сейчас это прошло, но около восьми месяцев после армии я жил будто без чувств.

В моей семье продолжались недопонимания. Мама говорила: «Давай устроишься полицейским, у тебя же есть военный билет. Мы что-нибудь придумаем». А я вообще этого не хотел. Говорил: «Мам, мне уже 19 лет. Я отслужил в армии, как ты хотела. Вот диплом, вот военный билет. Что тебе еще от меня надо?» Постоянные споры, ругань, и я снова съехал.

Об отношениях с девушками

Мне с детства нравились парни, а общаться комфортнее было с девочками: мы могли обсуждать, какие мальчики им нравятся. Но я не говорил о своих симпатиях, просто слушал.

У меня дважды были отношения с девушками. С первой мы встречались в седьмом классе. Могу сказать, что я любил ее, но не испытывал сексуального влечения. В 16 лет я встречался с еще одной девушкой. Мне тоже было комфортно, но я не чувствовал того, что хотел чувствовать. Это не давало мне покоя. Я думал: «Вот, красивая девушка, я с ней встречаюсь». Многие парни нашей компании мне завидовали. В конце концов я с ней расстался, сказал: «Извини, я гей». Ее это сильно расстроило, но мы остались друзьями.

Я долго винил себя в том, что обидел ту девушку. После этого у меня началась лютая депрессия, связанная и с осознанием своей ориентации, и с теми отношениями. Я сидел дома, думал о том, что натворил. Представлять девушек в сексуальном плане я не мог. Представлял парней, но скорее как-то подсознательно, а когда осознавал это, то отгонял подобные мысли и испытывал стыд.

Сейчас я понимаю, что встречался с девушками, потому что пытался себя переубедить. Тогда я действительно хотел измениться. Но не мог.

О внутренней гомофобии

В нашей семье говорить о сексе было табу, поэтому никакого сексуального образования не было. Однажды парень из общей компании сказал, что он гей. Я начал очень много читать о гомосексуальности. Читал и думал: «Нет, это вообще не мое». Когда кто-то из знакомых говорил, что ему нравится другой парень, я это осуждал.

У всех геев есть внутренняя гомофобия. Я бы даже сказал, что гей-сообщество токсичное, хотя это с моей стороны звучит очень гомофобно. Мне кажется, большинство ЛГБТК+ персон не принимают самих себя, из-за чего у них много проблем с коммуникацией.

В моем окружении также много гетеро-людей, что немного удивительно. Обычно в Казахстане если ты гей, допустим, то дружишь либо с квир-персонами, либо с девушками. А у меня не только подружки, а друзья, пацаны с района. Для них главное — моя личность. Я же, в первую очередь, Аскар, а не гей-Аскар.

Я полностью осознал, что гомосексуальность или любая квир-идентичность — это нормально, год или полтора назад. До этого я какое-то время был лютым трансфобом и не понимал, как, если ты родился мужчиной, ты можешь им не быть. Помогло осознание того, что другие люди думают также обо мне: «Как можно быть геем?» Это помогло мне увидеть собственные двойные стандарты.

Сейчас я переживаю за транс-персон. Внутренняя гомофобия у них гораздо сильнее, чем у геев или лесбиянок. Они очень долго не могут принять себя. Некоторые, бывает, даже женятся, рожают детей, а потом совершают трансгендерный переход. Это очень тяжело, когда люди не могут спокойно жить, находясь в постоянной внутренней борьбе, внушают надежду жене и детям и уходят из семьи.

О гей-пропаганде

Гей-пропаганда не работает, как и гетеро-пропаганда. Я все детство смотрел фильмы со сценами поцелуев мужчин с женщинами, и видел вокруг себя только гетеронормативные пары. Однако это не сделало меня гетеросексуалом. У меня никогда не укладывалось в голове, почему, если гетеро-персоны проявляют чувства на людях, пропагандой это не становится, но если это делают квир-персоны, то это обязательно пропаганда. Единственное, как сказалось на мне отсутствие так называемой гей-пропаганды в детстве, так это то, что я очень долго жил в ненависти к себе.

Об отношениях с мужчинами

Очень мало людей в Казахстане, на самом деле, согласятся прийти, дать интервью и сказать свое настоящее имя. Бывает, с кем-то знакомишься на сайте, общаешься неделю, а потом оказывается, что его зовут не Айдар, а Кайрат, допустим. Даже меня переспрашивают: «А тебя правда зовут Аскар?»

Многие мужчины боятся последствий, если вдруг об их ориентации узнает кто-то третий. Если ты гей, тебя могут не взять на работу во многие места, например, в госорганы. Хотя у меня были знакомые госслужащие, с которыми мы общались, спали, ходили на свидания. Они просят не говорить об этом, не называть их имен. ЛГБТК+ персон, которые скрывают ориентацию, очень много, даже на моем опыте: учителя, военные, полицейские.

О принятии себя

В первую очередь помогли близкие: друзья, квир-сообщество, моя родная сестра, которая от меня не отвернулась, хотя для нее это было шоком. Меня поддержали и другие гетеро-люди. Например, одногруппник из Астаны, он не был квир-персоной, просто парень с юга с традиционным казахским менталитетом. Он был первым другом, кому я доверился и рассказал о том, что я гей. Он сказал: «Аскар, без проблем». Хотя он из религиозной семьи, дворовой пацан, который жил «по понятиям». Для меня это было очень важно — увидеть, что человек с таким бэкграундом способен так просто меня принять.

Очень помогают ЛГБТК+ тусовки и общение с такими же ребятами, как ты. Мне это помогло принять не только себя, но и других, стать более осознанным. Думаю, такие вечеринки втройне полезны людям с внутренней гомофобией.

Около года назад я переехал в Алматы, стал ходить в «Амировку» (сейф-спейс в Алматы — прим. ред.) Именно там я понял, что всем абсолютно все равно, кто ты и какая у тебя сексуальная ориентация. Местное квир-сообщество более просвещенно, нежели в других регионах Казахстана. Здесь я могу выйти куда-то на свидание и не переживать о своем внешнем виде. Не все идеально, конечно, но в Алматы сравнительно хорошо и безопасно.

В ноябре 2022 года я начал ходить к психотерапевту. Проходил месяц, и в конце последнего сеанса сказал, что я гей. Хотя он и не обозначал себя как ЛГБТК-френдли, но был профессионалом своего дела и сказал: «Все хорошо. Записывайся на следующий месяц, мы поговорим об этом». Психотерапевт помог мне в принятии и в других аспектах жизни. Раньше я не знал, куда себя деть. А сейчас чувствую себя намного лучше.

Как жить в гомофобном обществе

Я стараюсь меньше общаться с гомофобными и токсичными людьми, которые высказывают ненужное мнение. Или с теми, кто задает неуместные вопросы. Я же не спрашиваю у парней на улице о том, как и с кем они занимаются сексом. Бывало, что в магазине на меня косо смотрели из-за проколотых ушей. Раньше я старался скорее расплатиться и уйти, но сейчас стал задавать себе вопрос: «Почему я вообще должен уходить? Я же не смотрю им в пакет, что они там покупают». Самый глупый вопрос, который я слышал: «А тебя насиловали в детстве?» Гомосексуальность не возникает из-за травмы.

В большинстве случаев я избегаю конфликтов, чаще уйду, промолчу. Мне кажется, это самое разумное, что можно сделать в большинстве ситуаций, когда живешь в гомофобной стране, ради своей безопасности и спокойствия.

О настоящем и будущем

Мне хотелось бы и дальше жить в Казахстане. Тут правда комфортно, именно в Алматы. У меня нет позиции, что из Казахстана надо обязательно уезжать в Европу. Но если я столкнусь с какой-то лютой гомофобией или преследованиями, мне в любом случае придется отсюда уехать. Это самое страшное — покидать страну, которую ты любишь, но которая тебя не принимает. Лично для меня это страшный сон.

Я люблю ходить в горы, это меня очень сильно успокаивает. Люблю длинные поездки, поезда, самолеты. В январе мы с друзьями планируем мое первое путешествие во Вьетнам. Я хочу путешествовать и узнавать другие культуры, природу, интересные места. Сейчас я держу акцент на себе и своем спокойствии. Глобальных планов, как выйти замуж, завести детей, у меня пока что нет.

Почему я об этом говорю

Я согласился на это интервью, потому что хочу, чтоб мои родители, ребята из моего окружения, и в целом весь Казахстан видел, что гомосексуальность — это нормально. Принятие себя — это очень большой шаг. У меня был огромный страх, когда я давал интервью на канале AIRAN: я боялся реакции родственников, но хотел, чтобы меня увидели. Я говорю не о популярности, а о видимости квир-сообщества. Чтобы другие ребята, которые осознали себя как квир-персоны, понимали, что это — нормально. Я обычный парень, отслуживший в армии, который вырос в достаточно гомофобной семье, и я живу и не боюсь.

Быть геем или лесбиянкой нормально. Быть трансгендерной женщиной или мужчиной тоже нормально. Бояться, прятаться — это ужасно. Живя в страхе, закрывая на это глаза, обманывая самого себя, вы просто губите свое счастье и живете абсолютно чужую жизнь. Мне бы так не хотелось. Я от многого отказался, чтобы быть тем, кем являюсь. Но зато я могу спокойно сказать: да, я такой, и в этом нет ничего плохого. Зато я чаще улыбаюсь. Живу в городе, который я очень сильно люблю и не обманываю себя. Меня окружают прекрасные люди. И кто бы что ни говорил, я не пойду назад. Я не дам слабину и буду дальше говорить, рисковать и жить.

Как принять свою ориентацию?

Часто, когда человек находит в себе влечение к собственному полу, первая реакция — страх и отрицание. И отрицание часто проецируется вовне — такой человек начинает агрессивно вести себя по отношению к тем, кто проявляет гомосексуальность и даже может устраивать активную травлю.

Здесь важна информационная помощь, потому что поддержки семьи, как правило, ожидать не стоит. К сожалению, квир-люди вынуждены бороться с этим самостоятельно. Легче, конечно же, в крупных городах. Потому что в Алматы, например, есть достаточно крупное ЛГБТК+ сообщество и еженедельно они устраивают встречи и поддерживающие клубы на бесплатной основе. К счастью, почти везде доступен интернет, где масса информации и возможность ознакомиться с историями других людей. ЛГБТК+ сообщество по большому счету является весьма толерантным и поддерживающим (хотя есть и исключения).

Если стресс только нарастает, важно не заниматься самобичеванием, а вовремя обратиться к специалисту.

Я бы рекомендовала пойти на резкий, но необходимый шаг — прекратить общение с теми, кто проявляет негатив. Также нужно проработать убеждения на счет самого себя и своей ориентации, чтобы чувствовать себя спокойнее и увереннее.

Методы самопомощи

Ситуативно, в моменте большого стресса, помогут дыхательные техники. Еще можно завести дневник — он поможет проработать эмоциональную сферу и развить способность качественно проживать эмоции, разбирать причины тревоги. Тревога, как водится, это страх без адреса. И дав ему адрес, можно проработать конкретную причину.

В первую очередь нужно переключиться на рациональный интеллект и логику. Помочь в этом может популярная в КПТ техника (Когнитивно-поведенческая психотерапия — прим.ред) — работа с отслеживанием мыслей и выработка аналога. Можно заполнить следующую таблицу: ситуация, мысль, эмоция, реакция, а затем дополнить ее аналогичной схемой, но с уже адаптивной реакцией.

Например, человек думает: «Я всегда буду несчастен и одинок, потому что я гей» и расстраивается из-за этого. Адаптивная таблица должна быть заполнена так: «Я не буду несчастен и моя ориентация тут не при чем. Если мне будет не хватать поддержки, то я могу посетить ЛГБТ-коммьюнити или ЛГБТ-форум и найти там соратников и друзей». Эмоция в этот момент может измениться на надежду и вдохновение.

О правах ЛГБТК+ сообщества в Казахстане

Главные враги ЛГБТК+ сообщества в Казахстане — нетерпимость, наглость, агрессия и бестактность. Хотя ситуация может меняться от города к городу — в Алматы например ЛГБТ френдли людей больше, а в городах, где превалирует более традиционный уклад жизни — меньше. (О том, как живут представители ЛГБТК+ комьюнити в регионах Казахстана, можно прочитать здесь).

Понять масштабы гомофобии в Казахстане довольно сложно — не все дела регистрируются в органах, а многие из тех, кто испытали насилие из-за своей ориентации, боятся обращаться в правоохранительные органы, в том числе из-за стигматизации в обществе.

Довольно подробный доклад о ситуации с правами ЛГБТК+ людей в Казахстане выпускала международная организация Human Rights Watch. К сожалению, гомосексуалы вынуждены скрываться и тратить на это много времени и сил.